Выпуск 36. Немного об Виталии Абалакове.
Пан редактор еженедельника, которого
мы все любим, предложил мне написать статью о Виталии Михайловиче Абалакове.
Понятно, что время идет, остается все меньше свидетелей тех странных лет
и странных людей, заполнявших когда-то "весь этот город". Поэтому свидетельства
даже тех, кто, как и я, не был тесно связан с Абалаковым, имеют хоть и
малую, но ценность.
В начале 70-х я работал радистом в альплагере "Шхельда". Лагерь этот принадлежал спортивному обществу "Спартак", и Абалаков, будучи спартаковцем, часто бывал в лагере и иногда устраивал там сборы.
Я хорошо помню первое впечатление от встречи с ним
- очень крепкое рукопожатие беспалой руки (3 отмороженные фаланги были
ампутированы) и взгляд, короткий и пронизывающий насквозь. Глаза - синие
и добрые. Ощущение: строг, но справедлив. Был он совершенно лыс, кожа на
голове напоминала изборожденную поверхность головного мозга. Шутили, что
все его мысли легко читаются...
Для связи со своими группами Абалаков получил у меня радиостанции,
выдав мне расписку установленной формы. Когда сборы закончились, он попросил
расписку назад. Мне не хотелось расставаться с автографом знаменитого человека,
и я уговорил Виталия Михайловича оставить мне ее на память. Он усмехнулся,
но оставил. Я лет 15 хранил ее, возил с собой всюду, но вот до Америки
не довез...
Здесь было бы уместно заметить, что примерно до 70 г. альплагеря были островками свободомыслия в океане советского двоемыслия. Как-то не доходили руки у идеологических органов до этих затерянных в горах небольших учреждений. Конечно, и там были свои стукачи и партийные деятели, но сама обстановка не располагала к стукачеству, да и советская власть на такой высоте как-то теряла свой звериный лик, была человечнее, что-ли... И песни здесь звучали рискованные, и анекдоты рассказывали не шепотом, и было там много умных, свободных духом людей, красиво живших и красиво уходивших из жизни.
После 70 началось то, что можно назвать проникновением массового профсоюзного сознания. Этому способствовало прежде всего назначение на должности начальников а/л представителей местного населения. Вслед за этим все руководящие должности перешли в руки людей мало компетентных, вороватых и жадных до денег. Мой романтический порыв - а ведь я уехал в горы именно в поисках чистых духом людей - все чаще натыкался на обычного жлоба, только в обличье инструктора альпинизма и даже мастера спорта.
Я тяжело воспринимал крушение идеалов. Жизнь в горах все
чаще напоминала мне барахтанье в трясине города. Однажды я не выдержал
и спросил Абалакова, как это может быть, ведь альпинизм такой чистый вид
деятельности, "и нет здесь ничего, ни золота, ни руд...", почему же столько
дерьма ползет в альпинизм и находит в нем себя?
Он посмотрел на меня поверх очков и спросил:
"А как ты думаешь, если общество больно, может ли быть здоровым хоть
какая -нибудь его часть?"
"Блин," - сказал бы я сейчас. А тогда только рот открыл...
Абалаков производил впечатление духовно здорового человека,
без гнильцы и надлома. В те годы это была большая редкость, да и сейчас
здесь, в Америке, я часто узнаю бывших соотечественников по кривой улыбке
....
Скоро я с удивлением узнал, что Абалаков провел 9 лет
в Гулаге. Оказывается, он вместе со Стахом Ганецким и Ариком Поляковым
был проводником и участвовал в восхождениях на Памире вместе с Крыленко,
министром юстиции в 35-36гг. Когда пришла очередь Крыленко пополнить собой
Гулаг, он был обвинен в шпионаже в пользу Англии и Японии. Показаний против
Крыленко органы добивались от проводников и участников восхождений, в том
числе и от Абалакова. Посадили всех троих, Стах не выжил, Арика выпустили
на поселение в 46м, запретив приближаться к Москве. Абалакова выпустили
в 47. Он снова стал ходить в горы и довольно скоро заявил о себе как о
самом способном советском горовосходителе. Я слышал, что в Гулаге Абалаков
много времени уделял физическим упражнениям и вышел на свободу достаточно
сильным человеком. Не представляю себе, как это было возможно при скудном
питании и изнуряющем труде, однако... Ему было в 70-м далеко за 60 лет,
а он легко подтягивался на одной левой несколько раз и бегал по утрам до
Шхельдинского ледника, а это несколько километров с перепадом высот
около 600 метров.
Как-то утром мы сидели на радиосвязи с его
группами, и он спросил меня, бегаю ли я по утрам. Я что-то пробормотал
о занятости, но это прозвучало неубедительно; Абалаков предложил назавтра
побежать вместе...
Я с ужасом представил себе, как он меня легко обгонит,
и отказался. Однако сам побежал на следующий день, чтоб никто не видел...Потихоньку
втянулся и вот уже 30 лет пользуюсь каждой возможностью побегать...Спасибо
ему за это.
Уже не помню, в какой связи, как-то в разговоре
с ним я стал восхвалять интеллигенцию. Неожиданно выяснилось, что мой собеседник
не разделяет моего энтузиазма. Он рассказал, что во время допросов
в КГБ интеллигенты "ломались" легче всех. "Изощренный ум интеллигента всегда
найдет оправдание любой своей подлости", - цитирую по памяти. Как часто
потом я вспоминал эти слова...
"А кого было труднее всех сломать?" - спросил я.
"Староверов и вообще людей глубоко верующих. Они воспринимали
происходящее с ними как козни дьявола и на сделку со своей совестью не
шли."
Понятно, что разговор об Абалакове надо было начинать с того вклада, который он внес в создание концепции советского альпинизма. Я, к сожалению, знаю об этом совсем немного. Очевидно, чтобы профсоюзы согласились оплачивать все расходы, связанные с содержанием альплагерей, надо было добиться сравнительно малой аварийности. Достичь этого в таком рискованном деле очень трудно. Однако можно уменьшить риск до какого-то приемлемого для начальства уровня путем создания школ обучения начинающих альпинистов, подготовки инструкторов и тренеров (школы инструкторов и старших инструкторов),организации радиосвязи и взаимодействия между группами и, что самое трудное, организации производства в достаточном количестве снаряжения. Пусть не на уровне западных образцов, но приемлемое: для бедных. Все это было сделано при самом активном участии Виталия Абалакова. Кто из тех, ходивших в шестидесятых, не помнит абалаковский рюкзак и обвязку? А штормовку? А отриконенные ботинки? Теперь смешно на них смотреть, а когда-то пройтись в штормовке с абалаковским рюкзаком на спине в толпе у вокзала было очень даже здорово... Все это стоило недорого, было доступно и давало возможность десяткам тысяч людей ходить в походы, встречать интересных людей, обмениваться идеями (и песнями) и... кто знает, какой вклад в последовавшее за тем крушение империи внес кавалер ордена Ленина (наградили к 70-летию) конструктор спортивного снаряжения Абалаков В.М.
Потом абалаковская концепция постепенности и минимального риска была раскритикована молодыми спортивными людьми. Следующее поколение стало ходить по-альпийски, но это уже другая эпоха. Не надо только забывать, что выросли мы все - нет, не из гоголевской шинели - из абалаковской штормовки.
Вот за это ему от нашего поколения БОЛЬШОЕ СПАСИБО.
Фотография Виталия Михайловича Абалакова (слева направо - Абалаков, начспас Арутюнов и я молодой в а/л "Шхельда" в 1976).
Материал подготовил - Борис
Ратинов
Помощь в редакции - Юлия
Жогина.
Редактор "Weekly" - Вадим
Учитель
Ваш отзыв:
© 1999-2001 Smirnov Outing Club
Пишите нам: info@poxod.com
